#ВайПисатели
Автор: Идрис Базоркин
Это было недавно. Ко мне приехали родственники с просьбой, чтобы я и еще два пожилых товарища поехали в соседнее село, в ингушскую семью с миссией примирения двух фамилий.
Обстоятельства конфликта выглядели так: парень "похитил" девушку, как говорили, с ее согласия. Но затем вернул ее родным по их требованию, в расчете на примирение и свадьбу. Однако отец девушки потребовал, чтобы парень клятвенно заявил при людях, что девушка ему не принадлежала и что он не претендует на нее. А после этого можно будет решить вопрос, выдавать ли за него девушку или нет. Условия в подобных случаях были вполне приемлемыми. Тем более, что девушка при свидетелях со стороны парня и своих сестрах заявила, что она была похищена без согласия. Это осложнило дело. Теперь стоило об этой истории узнать милиции, как парню тотчас же было бы предъявлено уголовное обвинение в насильственном умыкании. Но он категорически отрицал это. В таких условиях и начались наши хождения между родственниками девушки и парня.
История эта страшно не нравилась мне. Поскольку я терпеть не могу все эти ухищрения, когда каждая сторона хочет соблюсти видимость приличия, непорочности, а на самом деле желает поскорее закончить игру и заключить мир, даже ценой выдачи за такого парня в самом деле похищенную девушку, лишь бы избавиться от неприятной истории и положить конец кривотолкам. И у нас дело должно было закончиться благополучной развязкой, как вдруг оно совершенно неожиданно осложнилось. Парень отказался принять условия отца девушки. Он решительно заявил дружкам, что даст слово, что он не касался ее, но ни за что не откажется от видов на нее.
- Если я так скажу, они мне на зло выдадут ее за любого проходимца, а я этого не допущу!
Его уговаривали, приводили доводы, что это просто пережиток, формальность со стороны отца, но на него ничего не действовало.
День подходил к концу...А каждая сторона стояла на своем. Мы предвидели трагический конец этой истории, которая должна была закончиться для парня тюрьмой. Для девушки - сидение дома, без замужества. Так как по сложившейся у ингушей тяжелой традиции, пока похититель не откажется от своей жертвы, никто не захочет связывать с ней свою судьбу и наживать себе из-за нее врага в лице похитителя.
Было поздно. Мы собирались разъехаться по домам, но ночь наступила морозная, дядя парня не отпустил нас. Он попросил завтра сделать еще одно усилие, чтобы договориться о мировой. Нас разместили в богато убранной гостиной. Подли хороший ужин, потом постелили. Но мы сказали хозяину, что если он не уговорит своего племянника согласиться на требования отца девушки, нам завтра не о чем будет вести речь. Поговорив о на наших дневных деалх, мы решили лечь спать.
В комнате было тепло. Горел маленький ночник, кругами освещая потолок, но, несмотря на весь уют, сон не шел, мы лежали и негромко переговаривались. Все мы были пенсионного возраста. Я - бывший учитель, второй товарищ - Юсуп был врачом, а третий - колхозник. Он, пожалуй, был старшим среди нас и с большим жизненным опытом. Звали его Нажмудином.
Я вспомнил одну далекую историю, - сказал Нажмудин. И если вам не очень хочется спать, я расскажу ее на сон грядущий. Она, правда, не похожа на то дело, которое свалилось на нас, но, кажется, связь какая-то между ними есть.
Мы с готовностью согласились слушать. И когда Нажмудин заговорил, без стука чуть-чуть приоткрылась хозяйская дверь, я понял, что слушателями будем, кажется, не мы одни.
- Вы не спрашивайте меня о том, где это было и как звали людей из этой истории, потому что их легко будет узнать по многочисленной родне. А нам сегодня это ни к чему, - начал Нажмудин.
- Было это пятьдесят лет тому назад. Я был молодым человеком и, проезжая через одно село, попал на свадьбу. Она была шумная, многолюдная. Родня у жениха была обширная. Улицы запрудили подводы. Двор - сплошной зеленый ковер, здесь же под вековыми деревьями и два дома: большой саманный и чуть в стороне - поменьше, что теперь называют времянкой.
Танцы шли на двух площадках. Одну из них полукругом охватывали сидевшие на лавках старики, которые любовались молодежью.
У меня тотчас нашлось много знакомых, с участием которых я от души потанцевал и пошутил с девушками. Это был третий день свадьбы. Вечером народ стал расходиться. Далекие гости разъезжались, и мы с друзьями тоже покинули гостеприимный двор. Но самое интересное об этой свадьбе я узнал где-то через месяц. Как положенно, на четвертые сутки после веселья, к вечеру во дворе и в доме из посторонних уже не было никого, даже соседей. Жених проскользнул в комнату, которая была предназначена молодым, где застал невесту. Она была еще в свадебном платье... Он поздоровался. Она ответила, продолжая стоять посреди комнаты. Жених подошел к дивану и сел в дальний угол.
- Задерни шторы, - попросил он. Она закрыла окна и стала на прежнее место полуспиной к нему. Но в зеркале он видел весь ее любимый облик. Она, видимо, ждала, что он по традиции распорядиться постелить им постель и в знак покорности прикажет снять с него сапоги. Так было у всех и всегда. Но он вместо этого ритуала попросил ее сесть возле себя на диван. Она не шелохнулась. Он позвал ее еще раз, но она продолжала стоять, словно глухая.
- Я не знаю, как ты, - сказала он ласковым тоном, - но я об этом вечере мечтал много времени. Я мечтал остаться с тобой наедине, как сейчас, посидеть, поговорить о жизни, о нашем будущем...
- Что же ты молчишь?
- А что сказать? - негромко, но ясно откликнулась она.
- Как что, разве тебе не хотелось того же, что и мне? Разве ты не мечтала о нашей встрече?
Она помолчала какое-то время, а потом с едва заметной иронией ответила:
- Не мечтала.
Теперь замолчал он. И видно было, что он обдумывает ее слова.
- Ты что же, не хотела за меня идти?..
- Не старалась... - уклонилась она от прямого ответа. На лице ее появилось неудовольствие этим разговором.
- Так я же не украл тебя. Я засватал тебя с согласия твоего и твоих родителей.
- Это верно, - ответила она.
- А как же ты согласилась, если даже и не думала обо мне?!
- Я сделала то, что пожелали мои родители и братья, - твердо ответила она. Жених в удивлении надолго задумался. Он рассматривал ее, как впервые. Потом встал, с облегчением вздохнул и, видимо приняв важное решение, вышел из комнаты.
Она продолжала стоять на том же месте. Только спокойное и даже немного высокомерное выражение на ее лице сменилось тревогой. Руки теребили край платка. Чувствовалось, что мысли ее быстро работали. Минут через десять вошел жених, он был в папахе, в черной шелковой нарядной рубахе, подпоясанной серебряным поясом с кинжалом. И только в руках появилась сложенная пополам плеть серебряной рукояти. Она замерла и снизу украдкой бросила на него испытывающий взгляд.
- Пойдем,- сказал он ей спокойным голосом.
- Куда? - взволнованно спросила она.
- К вам, - ответил он.
Она явно смутилась.
- А не лучше завтра? - с надеждой в голосе спросила она, - ночь ведь...
- Нет, - сказал он. - Завтра не лучше. Лучше сегодня. Пойдем. - И он вышел, оставив для нее дверь открытой.
У веранды стоял его конь под седлом. Он вскочил на лошадь.
- Садись на круп.
Она села на лошадь за его спиной. - Держись за мой пояс, - предложил он, - а то лошадь споткнется и ты упадешь.
Невеста схватилась за пояс, как за какую-то надежду. И они поехали. Ее село было недалеко. Он свернул с большака, и они поехали прямой тропой, хорошо известной ему, на которой в эту пору ночи никто не мог их встретить.
Въехали в село. Когда они подъехали к воротам ее дома, окна его были темны. Видимо все уже спали. Он звонко постучал рукояткой плети в калитку.
- Кто там? - послышался вскоре голос старшего брата невесты. Жених ответил. В одно мгновенье в окнах зажегся свет и во дворе оказались ее отец и все четыре брата. Открыли ворота. Он, не слезая, что было необычно, въехал во двор и остановил коня у крыльца.
Братья узнали сестру.
- Что случилось?
- Что?!
- Как это понять?! - Разом зашумели они, предполагая худшую из причин, которой ингуши иногда возвращают невесту родителям после первой брачной ночи.
- Помогите ей сойти на землю, - сказал жених, и братья спустили с коня сестру. - Послушайте, - он протянул к братьям плетку с серебряной рукояткой. - Вы знаете, что серебро у нас имеет значение Корана, когда надо принять присягу. Я клянусь вот этим серебром, что моя рука сознательно или нечаянно не коснулась этой девушки... Что она так же чиста, как и тогда, когда вы выдали ее из своего дома. Меня она коснулась, только держась за пояс, когда мы ехали сюда. К ней и к вам у меня нет претензий. Завтра я оформлю ее освобождение, как положено. Расходы на приданное и прочее я беру на себя...
- Так в чем же дело?! - спросил один из братьев девушки.
- А в том, - ответил жених, - что я не собираюсь считать своей женой и жить с женщиной, которая меня не любит... Вам - всего доброго, ей - счастья и мужа по себе, - мирно сказал он, выехал со двора и растаял в ночной тьме.
- Вот и вся история, - заключил Нажмудин. - Раньше честь и самолюбие были у людей на счету. А сейчас кто-то крадет девушку и ухищряется правдой и неправдой вынудить ее дать согласие на брак. Кто-то добровольно бежит с парнем, а потом, чтобы поддержать свою репутацию, отказывается от этого. А он посылает родственников, унижается, уговаривает ее. Стыда нет!...- сказал Нажмудин и замолчал. - Я, кажется, заговорил вас...
- Да нет, - отозвался врач Юсуп. - Это поучительная история. Только рассказать бы ее молодым. Может быть, кому-то и на пользу пошло бы...
Когда утром мы стали собираться, чтобы идти уламывать отца девушки согласиться на брак дочери, почему-то повеселевший хозяин дома остановил нас.
- Спасибо! - сказал он. - Идти не надо. Наш парень одумался. Он чуть свет отправился к двоюродному брату девушки и выполнил просьбу ее отца. Так что к нам у них претензий уже нет. Более того, он почему-то даже отказался посылать к ней сватов. Так что поживем - увидим, может этим и кончится.
Мы трое переглянулись и каждый из нас подумал, что рассказ Нажмудина, видимо, слушали не только мы.
Орджоникидзе, 19 апреля 1987 год.
